«Мы добиваемся не правды, а эффекта пропаганды!»
Десять правил Геббельса, которые работают и сейчас
Геббельс, пожалуй, самый известный в истории человечества «классик пропаганды», «творческое наследие» которого актуально и востребовано по сей день. Достаточно сказать, что именно Геббельс додумался до приема, повсеместно используемого современными рекламщиками. Став в 1927 году главным редактором национал-социалистической газеты «Der Angriff» («Атака»), он сначала разместил на рекламных щитах загадочное обращение «В атаку с нами?». Второй плакат возвещал: «Мы атакуем 4 июля!». Наконец, третий объяснял, что «Атака» - это новое еженедельное издание. Как показала история, это была наиболее «вегетарианская» новация будущего «классика».
«Худший враг пропаганды – интеллектуализм»
Назначенный вскоре рейхсляйтером пропаганды, Геббельс сформулировал фундаментальные профессиональные постулаты, вот основные:
- «пушки и штыки – ничто, если вы не обладаете сердцами нации»;
- овладение массами - единственная цель пропаганды;
- для достижения этой цели хороши любые средства, главное, чтобы пропаганда была эффективной;
- соответственно, помимо «белой», правдивой информации, необходимо использовать «серую», то есть полуправду, и «черную» - откровенную ложь: «мы добиваемся не правды, а эффекта»;
- причем «чем чудовищнее ложь, тем охотнее в нее верят» и тем быстрее она распространяется;
«Пропаганда должна воздействовать больше на чувства, чем на разум»
- а чтобы у толпы не возникало сомнений, «послания» должны быть примитивными, без подробностей, на уровне односложного лозунга: «худший враг пропаганды – интеллектуализм»;
- другими словами, «пропаганда должна воздействовать больше на чувства, чем на разум», а поэтому быть яркой, броской;
- для наилучшего усвоения месседжа «мы обязаны говорить на языке, понятном народу», и даже на разных языках – один для столицы, другой – для провинции, один – для рабочих, другой – для служащих;
- превозносить вождей и народ, постоянно поддерживая высокий градус идеологического пафоса и истерии;
- бесконечно повторять пропагандистскую трескотню: ведь трудно не поддаться ее магии, если в нее верит все большее число окружающих.
Исследователи деятельности Геббельса рассказывают, насколько умело использовал он «инцидент в Неммерсдорфе», когда во время наступления в Восточной Пруссии в октябре 1944 года красноармейцы расстреляли 11 мирных немцев. Геббельсовская пропагандистская машина развернула эпическую панораму зверств советских солдат, якобы изнасиловавших, а потом изуродовавших и убивших более 60 немецких женщин. Сфальсифицированные «снимки с места трагедии» вдалбливали гражданам рейха: не сдаваться!
«Один народ, один рейх, один фюрер»
Геббельс одним из первых понял, что идея будет усваиваться населением гораздо лучше, если она персонифицирована в образах героев и врагов, которые не грех и придумать. Так появился «мученик, национал-социалистический Христос Хорст Вессель». Ну а богом-отцом, благодаря стараниям «доктора Геббельса», стал, естественно, фюрер: «Не имеет большого значения, во что мы верим, главное – чтобы веровали. Народ без религии – как человек без дыхания». Сам «боготворец» Геббельс признавался: «Моя партия – моя церковь».
Автор трехтомной биографии Гитлера Иоахим Фест приводит случай, когда во время избирательной кампании 1932-33 годов Геббельс намеренно затянул свою речь, чтобы солнце вышло из-за туч как раз в момент появления Гитлера. Те выборы увенчались триумфом нацистов, а религиозный, еще в детстве пораженный церковными ритуалами Геббельс вместе с миллионами соотечественников получил новое божество: «Один народ, один рейх, один фюрер». «Когда фюрер говорит, это воздействует как богослужение», - благодарил рейхсминистр в день 53-летия Гитлера.
«Немецкому народу незачем знать, что намеревается делать фюрер, он и не хочет этого знать»
Выборы 1933-го вошли в историю еще одним обстоятельством: Гитлер и Геббельс едва ли не первыми прибегли к современным транспортным средствам, прежде всего авиации, «окучивая» за неделю до трех десятков городов. Геббельс вообще уделял техническим новшествам самое пристальное внимание. К 1939 году, благодаря программе продаж в рассрочку, 70% немецких семей слушали радио (в 1932 году таковых было втрое меньше), «радиоточки» размещались на предприятиях и в общественных местах. В то же время зарождалось телевидение, и Геббельс мечтал о «чуде», когда «живой фюрер войдет в каждый дом»: «Мы должны быть с народом каждый вечер после трудового дня и объяснять ему то, что он недопонял днем», - ставил задачу Геббельс. При этом, по его убеждению, вещание должно ограничиваться новостями, речами, спортивными репортажами и развлекательными программами: «Немецкому народу незачем знать, что намеревается делать фюрер, он и не хочет этого знать».
Эти задачи решали (и решают) уже следующие поколения пропагандистов, вслед за своим «учителем» осознающие, что телевидение является непревзойденным поставщиком готовых, цельных, контролируемых образов, с которыми не поспоришь. А Геббельс успел использовать ТВ для освещения берлинской Олимпиады 1936 года. Надо ли разъяснять, что его мастерство превратило Олимпиаду в грандиозную «выставку достижений» гитлеровской Германии.
Уроки большевиков
В полную мощь пропагандистские и организационные таланты Геббельса проявились с приходом нацистов к власти в январе 1933-го. Став министром, Геббельс задействовал еще один могучий ресурс – репрессивный. Роль внутренних и внешних «врагов народа», повинных во всех проблемах государства и общества и подлежащих беспощадному истреблению, была уготована либералам, евреям и большевикам (к слову, до встречи с Гитлером Геббельс не был антисемитом, с почтением относился к русским, превознося Достоевского и Толстого, а большевиков признавал своими наставниками; и действительно, продукты большевистской и нацистской пропаганды имеют поразительное сходство).
Через полтора месяца после прихода нацистов к власти по всей Германии запылали костры из списка запрещенных книг
Уже в марте 1933-го по всей Германии запылали костры из списка запрещенных книг, в том числе тех же Толстого и Достоевского. Чтобы расправиться с инакомыслием навсегда, была введена цензура, независимые издания закрыли, журналистов объявили госслужащими, «враги» изгонялись из редакций, из кинематографа, литературы, живописи, науки. Те, кому повезло, спаслись в эмиграции, остальные «дегенераты» угодили в тюрьмы и концлагеря, как, например, Теодор Вольф, главный редактор либеральной газеты «Berliner Tageblatt», в свое время неосмотрительно отклонивший полсотни статей тогда еще никому не известного Геббельса.
«За 12 лет существования Третьего рейха в стране не было создано ни одного достойного произведения искусства, не написано ни одной талантливой книги», - отмечает живущий в Германии публицист Юрий Векслер (справедливости ради упомянем легендарного кинодокументалиста Лени Рифеншталь). Но разве это могло смутить Геббельса, чьей целью был захват сердец «средних немцев»?
«Он стал первой жертвой своей пропаганды»
Апофеозом деятельности Геббельса называют двухчасовую речь о «тотальной войне до победного конца», произнесенную им в феврале 1943 года, после разгрома под Сталинградом (согласно исторической байке, сходя с трибуны, оратор холодно бросил: «Это был час идиотизма, если бы я крикнул: «Бросайтесь из окна», - они сделали бы и это»). Однако никакие усилия Геббельса не спасли от катастрофы ни рейх, ни фюрера, ни его самого, ни его жену Магду и шестерых детей.
Никакие усилия Геббельса не спасли ни его самого, ни его жену Магду и шестерых детей
Уверовавшие в сверхъестественные способности Гитлера, не только массы, но и члены «ближнего круга» утратили способность к критическому восприятию реальности, отгородились от сообщений, говоривших об истинном положении дел, и предались благодушным иллюзиям. Как пишет немецкий публицист и драматург Рольф Хоххут, в своих дневниках 1945 года Геббельс утверждает, что фюрер еще совершит «решающий для войны подвиг». «Он стал первой жертвой своей пропаганды», - пишет Хоххут.
Говорят, что на пятачке у рейхсканцелярии, где советские воины обнаружили сожженные трупы Гитлера и Геббельса, впоследствии разбили детскую площадку.
